О странной любви Великих поэтов.Анна Ахматова и Николай Гумилев: «…но люди, созданные друг для друга, соединяются, увы, так редко…» - Биографии необычных людей языком блогера - Блог - О семье Дедусенко и связанных с нею семьях

Никола́й Степа́нович Гумилёв.Русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма ( реализм, земная поэзия). Акмеизм оказал значительное влияние на творчество русских поэтов, в частности, на поэзию Н. Заболоцкого, Б. Пастернака, И. Бродского. Поэт, переводчик, литературный критик, путешественник - Гумилев прожил очень яркую, но короткую, насильственно прерванную жизнь, в которой роль главной музы играла великая поэтесса Анна Ахматова.

Я женщиною был тогда измучен
И ни соленый свежий ветер моря,
Ни грохот экзотических базаров,
Ничто меня утешить не могло.

Анна и Николай познакомились в Рождественский сочельник. Тогда 14-летняя Аня Горенко была стройной девушкой с огромными серыми глазами, резко выделявшимися на фоне бледного лица и прямых черных волос. Живая, непосредственная, любящая загорать до ожогов — что в ту эпоху приводило в ужас девушек из высшего света и с благородными манерами. Корней Чуковский пишет, что «она в детстве была быстроногой дикаркой — лохматой, шальной. » Дочь морского офицера, Аня родилась в пригороде Одессы. К огорчению родителей, целыми днями пропадала на берегу моря, босая, веселая, вся насквозь опаленная солнцем.

Современный читатель, не увидев в этом ничего особенного, ошибется. А особенное было: ведь тогда молодые дамы из богатых семей отправлялись на пляж в сложном наряде. Под шелковым платьем сидели две юбки, одна из которых жестко накрахмаленная, лиф, а под ним, само собой, корсет. Все это бережно снималось в глухой кабине и заменялось глухим купальным костюмом, резиновыми туфлями и шапочкой. И все для того, чтобы повизгивая войти в воду, плеснуть на себя разок-другой и — быстро на берег.

«И тут, — не без удовольствия вспоминала Ахматова, — появлялось чудовище — я, лохматая, босая, в платье на голом теле. Я прыгала в море и уплывала часа на два. Возвращаясь, надевала платье на голое тело и кудлатая, мокрая, бежала домой.» Дамы в корсетах провожали ее осуждающе-снисходительным взглядом. Им и в голову не приходило, что «чудовище» шпарит по-французски Шарля Бодлера и упивается музыкой верленовского стиха. Ничего этого Гумилёв тогда не знал. Ни про дальние заплывы, ни про Бодлера в подлиннике. Для Николая ученица Царскосельской гимназии больше походила на романтическую героиню из юношеских грез. «Неслышный и неторопливый, так странно плавен шаг её, нельзя назвать её красивой, но в ней всё счастие моё», – писал о возлюбленной Гумилёв.

Увидев ее точеный профиль, некрасивый 17-летний юноша понял, что отныне и навсегда эта девочка станет его музой, его Прекрасной Дамой, ради которой он будет жить, писать стихи и совершать подвиги.В то время пылкий юноша вовсю старался подражать своему кумиру Оскару Уайльду, но явно без голубого оттенка.

Вот Николай на фото -гимназист.

Однако, для того чтобы завершить образ трагического, загадочного, слегка надломленного персонажа, Гумилеву не хватало одной детали. Все подобные герои непременно были поглощены роковой страстью, терзались от безответной или запретной любви — в общем, были крайне несчастливы в личной жизни. На роль прекрасной, но жестокой возлюбленной Аня Горенко подходила идеально.

Ее необычная внешность притягивала поклонников, к тому же скоро выяснилось, что Анна вовсе не питает к Николаю ответных чувств. Холодноватый прием ничуть не уменьшил пыл влюбленного поэта — вот она, та самая роковая и безответная любовь, которая принесет ему желанное страдание!

И Николай с азартом ринулся завоевывать сердце своей Прекрасной Дамы. Однако Анна была влюблена в другого. Владимир Голенищев-Кутузов — репетитор приезжавший из Петербурга — был главным персонажем ее девичьих мечтаний. Чем покорил юную Аню Горенко «вечный студент» (судя по датам его обучения в гимназии и университете), можно только догадываться.

Голенищев-Кутузов принадлежал к аристократическим кругам молодежи, и вряд ли мог отнестись к Анне иначе, как к взбалмошной гимназистке, в «декадентском» духе. Его интерес в жизни был другой – карьера, и в том числе поиски удачной женитьбы. Владимир Викторович служил по линии Министерства иностранных дел, в частности секретарем Российского консульства в Сербии. Эмигрировал во Францию, где работал в Епархиальном управлении.Умер в Париже в 1934 году. Его сестра, Ольга Викторовна Голенищева-Кутузова (сестра милосердия, знакомая Н. Гумилева по Царскому Селу 1900-х годов – он посвящал ей стихи), как и Гумилев, расстреляна по делу о «Таганцевском заговоре» в 1921 г.

В 1906 году Гумилев уезжает в Париж. Там он надеется забыть свою роковую любовь и вернуться в образе разочарованного трагического персонажа. Но тут Аня Горенко внезапно понимает, что ей не хватает слепого обожания молодого поэта (родители Ахматовой узнали о влюбленности дочки в петербургского репетитора и от греха подальше разлучили Аню и Володю). Ухаживания Николая настолько сильно льстили самолюбию Ахматовой, что она даже собиралась выйти за него замуж, несмотря на то что до сих пор была влюблена в питерского репетитора. К тому же вечные разговоры Гумилева о роковой любви не прошли даром — теперь Ахматова и сама не прочь сыграть роль трагической фигуры.

Вскоре она отправляет Гумилеву письмо с жалобами на свою ненужность и заброшенность. В её дневнике сохранилась запись : "попытка самоубийства: Резала вены: "кухонным грязным ножом, чтоб заражение крови... ". Письма Анны к к друзьям также свидетельствуют, что любовь Ани Горенко к Кутузову была такой же несчастливой, как любовь Гумилёва к ней. Из письма августа 1906 г: "...Даже стыдно перед Вами сознаться: я до сих пор люблю В.Г.-К. И в жизни нет ничего, ничего, кроме этого чувства." Из 2-го письма 1906 г.: "...Говорил ли Вам Андрей, как я в Евпатории вешалась и гвоздь выскочил из известковой стенки? ...Мама плакала, мне было стыдно – вообще скверно."

Получив письмо Ахматовой, Гумилев, полный надежд, возвращается из Парижа, навещает Аню в Евпатории и делает ей очередное предложение руки и сердца. Но дело испортили… дельфины. Анна Андреевна так написала о том дне: «Мы шли по пляжу и неожиданно увидели на пляже двух мёртвых дельфинов. Я подумала, это дурной знак». Гумилев снова получил очередной отказ. Причем Ахматова цинично объяснила влюбленному Николаю, что ее сердце навсегда занято Голенищевым-Кутузовым.

Отвергнутый поэт снова уезжает в Париж, считая, что единственный приемлемый выход из ситуации — самоубийство. Попытка самоубийства была обставлена со свойственной Гумилеву театральностью и напыщенностью. Сводить счеты с жизнью поэт отправляется в курортный городок Турвиль. Грязноватая вода Сены показалась Гумилеву неподходящим пристанищем для измученной души влюбленного юноши, а вот море — в самый раз, тем более что Ахматова не раз говорила ему о том, что обожает смотреть на морские волны.

Вот Трувиль в то время...

Однако трагедии суждено было превратиться в фарс. Отдыхающие приняли Гумилева за пьяного бродягу, вызвали полицию, и, вместо того чтобы отправиться в последний путь, Николай отправился давать объяснения в участок.

Свою неудачу Гумилев расценил как знак судьбы и решил попытать счастья в любви еще раз. Николай пишет Ахматовой письмо, где вновь делает ей предложение. И вновь получает отказ. Тогда Гумилев снова пытается покончить с собой. Эта попытка была еще более театральной, чем предыдущая. Гумилев принял яд и отправился дожидаться смерти в Булонский лес. Где его и подобрали в бессознательном состоянии бдительные лесничие.

После этого случая Гумилев уезжает в Африку в первый раз,где пишет свои знаменитые стихи "Жираф", посвященные Анне. В конце 1908 года Гумилев возвращается на родину. К 1909 году Гумилёв получил уже не менее 6-7 отказов от Ани Горенко на предложения выйти за него замуж. Его угнетали её отказы, мучила ревность, он знал, что у неё был любовник. Измученный любовью к Ане Горенко, её постоянными отказами, и нежеланием воспринимать его серьёзно, Гумилёв сделал предложение своей новой возлюбленной Е.И.Дмитриевой ( поэтессу, филолога и переводчицу ) , но получил отказ. В мае 1909 г Гумилев пригласил Дмитриеву в Коктебель к Волошину, не подозревая об их истинных взаимоотношениях. Она согласилась. Их роман расцвёл. Для обоих первые дни в Коктебеле были феерическими. Романтические прогулки по красивейшим местам, морские купания, увлекательные беседы, близость мужчины и женщины.

Но неожиданно, как она пишет, в душе её всё смешалось: образ Волошина, его поэзия, он старше на 10 лет (Гумилёв – ровесник) и облик греческого Бога с Олимпа с могучим торсом, заслонил Гумилёва и овладел её воображением. Она попросила Гумилёва уехать, ничего не объясняя, что он и сделал, сочтя это женским капризом.

Она же осталась с Волошиным в его доме до конца сентября и позже писала, что это были лучшие дни её жизни.

Здесь в эти дни и родилась Черубина де Габриак, ставшая самой яркой мистификацией в Истории русской литературы двадцатого века. Автором этой мистификации был Максимилиан Волошин. Был придуман звучный псевдоним и литературная маска таинственной красавицы-католички приехавшей в Россию из Испании.

С 1909 стихи Черубины де Габриак печатаются в журнале «Аполлон», её успех головокружителен и несомненен, её творчество получает высокую оценку. К чести Дмитриевой стихи она писала сама. Вот такие:

Да, целовала и знала
Губ твоих сладкий след,
Губы губам отдавала,
Греха тут нет.
От поцелуев губы
Только алей и нежней...

Разоблачение Черубины состоялось в конце 1909 после чего: в конце 1910 в «Аполлоне» появилась ещё одна подборка стихов Черубины, с заключительным стихотворением «Встреча», подписанным подлинным именем поэтессы. Разоблачение обернулось для Дмитриевой тяжелейшим творческим кризисом: после разрыва с Гумилёвым и Волошиным и скандальной дуэли ( "Cherchez la femme" ) между двумя поэтами Дмитриева надолго замолчала. Но много позже , в 1926 году в своей "Исповеди" призналась, что у неё был роман с двумя поэтами одновременно: оба были влюблены в неё, и она была влюблена в обоих.

По словам Елизаветы Дмитриевой она безоглядно бросилась в эти любовные приключения, хотя была в это время невестой другого, жених её, друг детства Воля Васильев, в это время отбывал воинскую повинность. Через два года она вышла за него замуж и стала Васильева.

В 1926 году начинаются репрессии по отношению к русским антропософам (антропософия - развитие теософии как мистического богопознания ) , и год спустя в доме Васильевой производится обыск, во время которого забирают все её книги и архив, а саму поэтессу высылают в Ташкент на три года. В ссылке она продолжает писать стихи, постоянными темами которых становятся мистические переживания, одиночество, любовь, обречённость, тоска по родному Петербургу. Елизавета Ивановна Васильева скончалась от рака печени в ташкентской больнице , не дожив до конца ссылки.

Но вернемся обратно в 1909 год. Однажды после богемной вечеринки Дмитриеву провожал поэт и переводчик Гюнтер . Они шли по ночному Петербургу, было холодно, он промерз, слушая ее бесконечные рассказы о личностных преображениях, о теософии. Увидев, что Гюнтеру стало скучно, Елизавета Дмитриева резко спросила его: "Вам понравились мои пародии на Черубину де Габриак, которые я только что прочитала сегодня ? " Гюнтер ответил: "Да какая там Черубина? Все это миф. " Елизавета Дмитриева близко подошла к Гюнтеру и страстно поцеловала его в губы. "Черубина де Габриак - это я". Ганс Гюнтер не мог поверить тому, что она говорит. Но ночь он провел с ней.

Позже Гюнтер стал распространять слухи в литературном Петербурге о том, что Гумилев подсмеивается над Елизаветой Дмитриевой, считая ее сумасшедшей. До Максимилиана Волошина дошли слухи об этой злой сентенции и он решил вызвать Гумилева на дуэль!

Да! Наши гениальные поэты были настоящими мужчинами и устроили дуэль!

Обратимся к воспоминаниям Волошина: "Мы встретились с ним в мастерской Головина в Мариинском театре во время представления "Фауста". Гумилёв стоял с Блоком на другом конце залы. Шаляпин внизу запел "Заклинание цветов". Я решил дать ему кончить. Когда он кончил, я подошёл к Гумилёву, который разговаривал с Толстым, и дал ему пощёчину. В первый момент я сам ужасно опешил, а когда опомнился, услышал голос И.Ф.Анненского, который говорил: "Достоевский прав. Звук пощёчины – действительно мокрый". ...На другой день рано утром мы стрелялись за Новой Деревней возле Чёрной Речки если не той самой парой пистолетов, которой стрелялся Пушкин, то во всяком случае современной ему."

Дуэль – для нас слово зловещее, жуткое – равное смерти. Дуэль вырвала у русского народа двух Великих поэтов – Пушкина и Лермонтова. И место поэты выбрали тоже самое, где Дантес убил Пушкина - у Чёрной речки, дачного места под Петербургом.Но эта дуэль, по счастью, не только не имела зловещего конца, но имела забавные, смешные моменты. Оба дуэлянта опоздали к месту дуэли. Гумилёв прибыл на собственном автомобиле в дорогой шубе и цилиндре, но его машина застряла в снегу и её пришлось откапывать секундантам и дворникам.

Волошин приехал на обыкновенном извозчике, но тоже застрял в сугробе и решил идти пешком, но по дороге потерял калошу. Стреляться без калоши он не хотел.

Секунданты бросились разыскивать в снегу калошу, нашли и вернули владельцу. Алексей Толстой, секундант Волошина, отсчитывает шаги. Николай Гумилев нервно кричит Толстому: "Граф, не делайте таких неестественных широких шагов!.."

После чего бесстрашный Гумилёв сбросил шубу с плеч. Остался в смокинге и цилиндре. Напротив стоял растерянный Волошин в шубе без шапки, но в калошах. В глазах его были слёзы, а руки дрожали. А дальше – выбранный распорядителем дуэли Толстой стал отсчитывать роковые секунды.

Гумилёв стрелял первый и то ли из-за своей врождённой близорукости и косоглазия, или просто не хотел попасть в Волошина, промахнулся. Волошин же, как впоследствии выяснилось, стрелять вообще не умел.

Когда второго выстрела не последовало, Гумилёв в бешенстве закричал: "Я требую, чтобы этот господин стрелял!". Волошин, волнуясь, произнёс: "У меня была осечка". "Пускай он стреляет во второй раз" – крикнул Гумилёв.

Волошин поднял пистолет, щёлкнул курок, но выстрела не было. Толстой подбежал к Волошину, выдернул из его дрожащей руки пистолет и выстрелил в снег, выстрел раздался. Тогда Гумилёв упрямо потребовал, чтобы Волошин стрелял третий раз. Секунданты, посовещавшись, отказали: это противоречило правилам. "Гумилёв поднял шубу, перекинул её через руку и пошёл к автомобилю". Впоследствии Волошин говорил, что он, не умея стрелять, боялся сделать случайный неверный выстрел, который мог бы убить противника.

Не суждено было Николаю Степановичу Гумилёву умереть от Волошинской пули, ему была предназначена судьбой – чекистская, которую он предсказал себе в стихотворении "Рабочий".

Он стоит пред раскалённым горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
только он один ещё не спит:
всё он занят отливаньем пули,
Что меня с землёю разлучит.

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

Но с мечтами завоевать сердце Ахматовой молодой поэт тогда так и не расстался. А потому он продолжает осаждать Анну, клясться ей в вечной любви и предлагать замужество. То ли Ахматова была тронута такой почти собачьей преданностью, то ли Гумилев выбил из нее согласие рассказами о неудачных попытках самоубийства, то ли образ питерского репетитора несколько померк,

но так или иначе Анна дала свое согласие на брак. 25 апреля 1910 года в Киеве в церкви Никольской Слободки, что на левом берегу Днепра, Анна Горенко и Николай Гумилёв обвенчались. В качестве подарка невесте была преподнесена «Баллада», которая начиналась словами «Влюбленные, чья грусть, как облака…» и заканчивалась строчками: Ты знала все, ты знала, что и нам Блеснет сиянье розового рая». Ну тут он не угадал.

Женитьба на Анне Горенко так и не стала победой для Николая Гумилева. Как выразилась одна из подруг Ахматовой того периода, у нее была своя собственная сложная «жизнь сердца», в которой мужу отводилось более чем скромное место.

Да и для Гумилева оказалось совсем не просто совместить в сознании образ Прекрасной Дамы — объекта для поклонения — с образом жены и матери.

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!

Никто из родственников жениха не явился на венчание, в семье Гумилевых считали, что этот брак продержится недолго и они были правы. Тем не менее, молодые прожили вместе восемь лет. Ну как вместе? Он уезжал то в Африку, где охотился за тиграми

, то в Европу (тут уж охота была иной: за женщинами

), а она оставалась одна. Ну коротала изредка время с Модильяни в Париже в 1911 году. Два раза.

Вот как на картине Н. Третьяковой ."Ахматова и Модильяни. У неоконченного портрета".

В синеватом Парижа тумане,
И наверно опять Модильяни
Незаметно бродит за мной.
У него печальное свойство
Даже в сон мой вносить расстройство
И быть многих бедствий виной.

Прекрасный рисунок одного из лучших мировых художников, вдохновленный знаменитой и очень красивой русской поэтессой. Он красноречив сам по себе. Был ли он сделан непосредственно с обнаженной Ахматовой, как хочется думать многим, или, как утверждала сама Анна Андреевна: «Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома...» (то есть по памяти

) — не имеет особого значения. Этот уцелевший рисунок обнаженной Ахматовой в исполнении великого Амадео Модильяни оказался неопровержимым свидетельством одной из самых красивых легенд прошлого столетия.

В разлуке Анна написала стихотворение «Как соломинкой пьешь мою душу». Уже тогда, когда Анна Горенко не была еще Ахматовой, это раннее стихотворение имело ярко выраженную индивидуальность. В нем очень тонко и точно выражено душевное состояние, эмоциональное, романтичное, лирическое настроение. Какая глубокая горечь спрятана в первых строках стихотворения:

Как соломинкой пьешь мою душу.
Знаю, вкус ее горек и хмелен.

Как мучительно тянется для нее время разлуки, и действительно, словно через соломинку, вытягивается душа. Как медленно, но неотвратимо кончаются силы ждать его, и вместе с ними по капле уходит еще что-то, быть может, сама любовь.

Но я пытку мольбой не нарушу.
О, покой мой многонеделен.

Для нее эта разлука – пытка, которую нельзя прекратить никакой мольбой, и окончится она еще очень нескоро.

Когда кончишь, скажи. Не печально,
Что души моей нет на свете.

Эти строчки таят в себе ощущение грусти, ощущение потери, трагизм и даже какой-то сумрак, хотя там «светло». И состояние подавленности, убитости, тоски отражается на лице так, что:

А прохожие думают смутно:
Видно, только вчера овдовела.

Не нами сказано, что поэт – пророк. И, хотя эти строчки о вдовстве написаны задолго до расстрела Гумилева, но возможно они сыграли свою роковую роль в ее и его судьбе. Я думаю, что образ лирической героини несколько отстранен от самой Анны Горенко, возможно, это лишь своеобразная маска, представляющая ту или иную грань женской души. По воспоминаниям Ирины Одоевцевой, Гумилев не раз высказывал обиду, что из-за ранних стихов жены («Муж хлестал меня узорчатым…», «Я и плакала и каялась…», «Сероглазый король») ему досталась репутация садиста, рогоносца и деспота.

Но, тем не менее, вернувшись из Африки и прочитав стихи жены, он сказал ей: «Ты – поэт. Пора делать книгу».

Уже через два года после женитьбы Гумилев заводит серьезный роман. Легкие увлечения случались у Гумилева и раньше, но в 1912 году Гумилев влюбился по-настоящему. Сразу после возвращения из Африки Гумилев посещает имение своей матери, где сталкивается со своей племянницей — молоденькой красавицей Машей Кузьминой-Караваевой. Чувство вспыхивает быстро, и оно не остается без ответа. Однако и эта любовь носит оттенок трагедии — Маша смертельно больна туберкулезом, и Гумилев опять входит в образ безнадежно влюбленного.

На фото в имении Гумилевых Слепневе. 1912 г. В центре - Анна Ахматова, слева от нее - Мария Кузьмина-Караваева.

Ахматовой приходится несладко — она давно привыкла к тому, что является для Николая богиней, а потому ей тяжело быть свергнутой с пьедестала и осознавать, что муж способен испытывать такие же высокие чувства к другой женщине. Здоровье Машеньки быстро ухудшалось, и вскоре после начала их романа с Гумилевым Кузьмина-Караваева умерла. Правда, ее смерть не вернула Ахматовой былого обожания мужа. И тогда Анна Андреевна решается на отчаянный шаг и рожает Гумилеву сына Льва, будущего большого ученого историка-этнолога, археолога, востоковеда, писателя, поэта, переводчика и воина.

Рождение ребенка Гумилев воспринял неоднозначно. Он тут же устраивает «демонстрацию независимости» и продолжает крутить романы на стороне. Впоследствии Ахматова скажет: «Николай Степанович всегда был холост. Я не представляю себе его женатым».Начало 1914 года было тяжёлым для поэта: возникли сложности в отношениях с Ахматовой, наскучила богемная жизнь, которую он вёл, вернувшись из Африки.

Может быть причиной были упорные слухи, что Ахматова в 1910-е годы была тайной фавориткой Николая II. В воспоминаниях сверстника Ахматовой, художника Юрия Анненкова, которые вышли в Париже под названием «Повесть о пустяках» есть фраза: «Вся литературная публика в те годы судачила о романе Николая II и Ахматовой» . Интересно, что Ахматова, категорически протестуя против мифа о своей близости с Александром Блоком, слухи о романе с императором никогда не опровергала. Более того, в ахматовских стихах можно найти массу подтверждений этой связи! Например, в ее первом сборнике «Вечер», который вышел в 1912 году (Ахматова в то время уже была замужем за Гумилевым!), очень часто встречается образ «сероглазого» венценосного любовника, счастье с которым по какой-то роковой причине невозможно. Одно из стихотворений так и называется — «Сероглазый король» (1910).

Интересно, что самой запоминающейся чертой внешности Николая II, по воспоминаниям зарубежных дипломатов, были именно «серые лучистые глаза»! Если стихотворение, абсолютно точно посвященное Николаю II. Оно датировано 1913-м годом и называется «Смятение»: «Было душно от жгучего света, А взгляды его — как лучи. Я только вздрогнула: этот Может меня приручить». Вот ссылка на пост,где можно услышать песню на эти стихи.Там же есть строки: «И загадочных древних ликов На меня поглядели очи…» Кто еще, кроме императора, в то время мог похвастаться «загадочным древним ликом»? И, если верить Анненкову, выходит, что Лев Гумилев был внебрачным сыном Николая II! А что ? Лев Николаевич звучит!!!

И может потому Льва так упорно сажали. Вот сравнение фотографий Николая II и Льва Николаевича. Фото последнего сделано в сталинском лагере .

В 1914 году Гумилев уезжает на фронт добровольцем и храбро воюет. Примечательно, что хотя почти все именитые поэты того времени слагали или патриотические, или военные стихи, в боевых действиях добровольцами участвовали лишь двое: Гумилёв и Бенедикт Лившиц, поэт-футурист в 1014 году принявший православие. Бывший еврей храбро воевал, был ранен, получил Георгиевский крест и как и Гумилев расстрелян большевиками в 1938 году. Александр Блок в июле 1916 года был мобилизован в армию и зачислен табельщиком инженерно-строительной бригады, находящейся в Пинских болотах, в прифронтовой полосе. Призвали и Сергея Есенина,но тот служил в Царском Селе в госпитале. А вот Гумилёв был зачислен вольноопределяющимся в Лейб-Гвардии Уланский Её Величества полк.Уже в ноябре полк был переброшен в Южную Польшу. 19 ноября состоялось первое сражение. За ночную разведку перед сражением Приказом по Гвардейскому кавалерийскому корпусу от 24 декабря 1914 года , он был награждён знаком отличия военного ордена (Георгиевского креста) 4-й степени , а 15 января 1915 года он был произведён в унтер-офицеры. Весной 1915 года он был ранен, и Ахматова постоянно навещала его в госпитале.

В апреле 1917 г. из штаба полка пришло сообщение о награждении прапорщика Гумилёва орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, но поэт не успел его получить, он отправился в русский экспедиционный корпус в Париж. Вот он в центре фото среди офицеров.

В Париже поэт немедленно влюбился в полурусскую-полуфранцуженку Елену Кароловну Дюбуше ( Дю-Буше ) , дочь известного хирурга. Посвятил ей стихотворный сборник «К Синей звезде», вершину любовной лирики поэта. Эти стихи в виде отдельной книги вышли в Берлине после смерти поэта, их издала сама Елена.

Я вырван был из жизни тесной,
Из жизни скудной и простой,
Твоей мучительной, чудесной,
Неотвратимой красотой.

Ну что тут скажешь ? Красавица, журналистка, американка, спортсменка! Она работала в русской военной миссии переписчицей, позже — секретарем при Санитарном отделении. Была помолвлена, что не помешало развитию страстного романа. В последний раз Елена Дюбуше и Николай встретились в апреле 1918-го года в Гавре, когда Гумилев плыл на пароходе из Лондона в Мурманск, навстречу своей близкой смерти.

Перед ночью северной, короткой
И за нею зори - словно кровь...
Подошла неслышною походкой,
Посмотрела на меня любовь...
........

Я скажу ей: "Хочешь, мы уедем
К небесам, не белым - к голубым,
Ничего не скажем мы соседям,
Ни твоим, царевна, ни моим".

Любовь к Елене была наверное последней в его короткой жизни (судя по стихам, и чувствам в них вложенным). Возможно она стала одной из причин развода с Анной Ахматовой в 1918 году. И даже женившись в 1919 году на Анне Энгельгардт, он назовёт именем парижской любимой свою дочь Еленой. После гибели мужа Анна Энгельгардт - «Крошка Доррит» работала танцовщицей в нэповских кафе (больше никуда не брали, да и умела она, вероятно, мало что, кроме танцев), пользовалась репутацией доступной женщины. Потом, постарев, стала посредственной актрисой театра кукол. Родила еще одну дочь – от случайной связи с соседом по коммунальной квартире. Елена Гумилева в детстве была нехороша собой (в отца). Потом неожиданно расцвела – стала, как мечтал Николай Степанович, красавицей. Увы, судя по всему, она была девушкой ограниченной и пустой. Работала где-то счетоводом… Закончилась ее жизнь и жизнь ее матери страшно: обе они, как и старики Энгельгардты, умерли от голода в блокаду, в 1942 году.

Впрочем, Ахматова тоже ведет себя отнюдь не так, как положено верной жене. и у Ахматовой завязывается бурный роман с художником Борисом Анрепом. Анреп два года провел на фронте, участвуя в боях в Галиции и Закарпатье. Наконец Анна встретила своего героя. Муза Ахматовой после встречи с Антрепом заговорила сразу же. Читаешь стихи поэта и диву даешься, какой мощный поток вдохновения пробудил Борис Анреп. Совершенно беспримерный случай в поэзии. Художнику Борису Анрепу посвящено едва ли не больше всего ахматовских стихотворений (по одним подсчетам, тридцать три, по другим, тридцать шесть), в том числе, самые счастливые и светлые стихи Ахматовой о любви из "Белой стаи".

Из бесед Ахматовой с Лукницким: «Когда началась революция, он под пулями приходил к ней на Выборгскую сторону. А.А.: «… и не потому что любил — просто приходил. Ему приятно было под пулями пройти»…

Я: «Он не любил Вас?». А.А. «Он… нет, конечно, не любил. Это не любовь была… Но он всё мог для меня сделать, — так вот просто…». Судьба не подарила им много времени вместе, но те считанные дни или даже часы, отпущенные им, оставили неизгладимый след в их жизни. Как сказала Ахматова: «Семь дней любви и вечная разлука».И только эмиграция Анрепа в Англию поставила точку в их отношениях.Они простились, Анреп уехал в Лондон и сделался для Ахматовой чем-то вроде amor de tonh, трубадурской "дальней любви", вечно желанной и никогда не достижимой. Как я уже писал выше, к нему обращено больше, чем к кому-либо другому, ее стихов, как до, так и после их разлуки. Вот стихи 1923 года:

Тому прошло семь лет... Трагический Октябрь,
Как листья желтые, сметал людские жизни.
А друга моего последний мчал корабль
От страшных берегов пылающей отчизны.

За границей он получил известность как художник-мозаичист, и в этом качестве он разместил Ахматову на многофигурной мозаике, выложенной на полу вестибюля Национальной галереи в Лондоне. Хрупкая фигура в голубом, вглядывающаяся с обрыва, сама по себе ангелоподобна, но, не довольствуясь этим, Анреп изобразил за ней парящего и почти приникшего к ней ангела с тускло золотящимися крылами. Положение Ахматовой между двумя ужасами – горящими зданиями впереди и ямой с жертвами позади– полно неразрешенного конфликта. На нем запечатлены руины города, по всей вероятности, Ленинграда, на земле лежит женщина с характерной ахматовской челкой, а над ней распростер свои крылья ангел, пытающийся защитить несчастную...

Про Анрепа можно еще добавить, что он не увиделся с Ахматовой в 1965 году в Англии, хотя и был там в это время. Когда Ахматовой вручали премию, он не захотел томиться в очереди, чтобы поздравить ее. Но все же в 1965 году, после ее чествования в Оксфорде, они встретились в Париже. По его воспоминаниям, встретились два старых человека. Да и сама Ахматова, рассказывая об этой встрече, призналась : «Встретились. И это было очень страшно. Мы чувствовали себя убийцами".

Впрочем, Анреп был вовсе не единственным приближенным Ахматовой.

Когда Гумилев наконец вернулся в Россию (после войны он провел некоторое время в Лондоне и Париже), Ахматова сообщает ему ошеломительную весть: она любит другого, а потому им придется расстаться навсегда. Несмотря на прохладные отношения между супругами, развод стал для Гумилева настоящим ударом — оказывается, он все еще любил свою Прекрасную Даму Аню Горенко. Вот что писала подруга Ахматовой: "Аня сказала, что хочет навеки расстаться с ним. Коля страшно побледнел, помолчал и сказал: «Я всегда говорил, что ты совершенно свободна делать все, что захочешь. Потом он встал и ушел".

Вот как Анна писала предчувствуя разрыв еще в 1911 году:

Сжала руки под темной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру".
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру".

Ахматова переезжает к известному специалисту по Древнему Египту Владимиру Шилейко — именно он сумел покорить сердце великой поэтессы, пока ее муж мотался по фронтам. Сына Льва Ахматова оставляет жить у свекрови — поэтесса плохо представляла себя в роли заботливой матери. Впоследствии Ахматова выходила замуж еще трижды, но все ее браки заканчивались разводами. Наверное, великая поэтесса не была приспособлена к роли жены. Впрочем, для всех своих мужей, и в первую очередь для Гумилева, Ахматова стала идеальной вдовой.

Она отреклась от него живого, всеми почитаемого, но мертвому, расстрелянному большевиками, она осталась верна до конца. Хранила его стихи, хлопотала об их издании, помогала энтузиастам собирать сведения для его биографии, посвящала ему свои произведения.

Гумилёв знал, что так будет. Еще в 1914 году на фронте было написано стихотворение, нигде не опубликованное, но одно четверостишие из него уцелело. Уцелело в памяти той, о ком в нем идет речь.

А ночью в небе древнем и высоком
Я вижу записи судеб моих
И ведаю, что обо мне далеком
Звенит Ахматовой сиренный стих

Николая Гумилева расстреляли в 1921 году. Как следует из материалов следствия, Гумилев бы признан виновным в "активном содействии Петроградской боевой организации в составлении для нее прокламаций контрреволюционного содержания, в обещанном личном участии в мятеже и подборе враждебно настроенных к Советской власти граждан для участия в контрреволюционном восстании в Петрограде"

Спустя 70 лет историки, проанализировав все документы, пишут, что все дело было сфальсифицировано, но я верю что такой смелый и благородный человек как Гумилев не смог равнодушно смотреть на зверства большевиков. Есть и мнение что заговор был, но Гумилев в нем не участвовал , лишь знал о нем и не донес. Но общая беда всех, берущихся рассуждать на эту тему, одна: исключительная скудость фактов. Из всего следственного дела по Таганцевскому заговору исследователям доступно лишь три тома, а 250 по-прежнему закрыты. Что может в них такого содержаться, чтобы и спустя 90 лет, когда и советской-то власти уже не существует два десятилетия, надо было скрывать эти материалы? Доносы осведомителей с фамилиями стукачей? Картина всеобщей ненависти общества к большевикам? Бездоказательность обвинения арестованных, халтура ЧК? Неизвестно....

Тем не менее, кое-какие подробности о тех днях накапливались все эти годы – и правдивые, и легендарные. В частности есть письмо профессора Бориса Сильверсвана, который бежал в 1921 в Финляндию - ''Гумилев несомненно принимал участие в Таганцевском заговоре, и даже играл там видную роль. В конце июля 1921 года он предложил мне вступить в эту организацию, причем ему нужно было сперва мое принципиальное согласие, каковое я немедленно от всей души ему дал, а за этим должно был последователь мое фактическое вступление в организацию. Предполагалось, между прочим, по-видимому. воспользоваться моей тайной связью с Финляндией''. Еще один человек Борис Берман, поэт, эсер бывший, который также впоследствии признавался в частных беседах о том, что он был принят Гумилевым в эту организацию.

Всех приговоренных к смерти сковывали попарно, сажали в грузовики и отвозили на вокзал Ириновской железной дороги. Вокзал этот был почти напротив Смольного, на другом берегу Невы. Их отвозили до станции Бернгардовка, а дальше отводили к месту расстрела в Ковалевском лесу рядом с полигоном. Там сохранились развалины бывшего порохового склада-накопителя, куда всех приводили и заставляли раздеться, потому что одежда была в дефиците. Одежду потом раздавали чекистам, своим знакомым. Потом уже отводили к месту, оборудованному для расстрела, там есть место песчаное, их расстреливали. Свидетель гибели Гумилёва (чекист) : "Да... Этот ваш Гумилёв - нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж, свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны..." Пишут что этого палача самого растреляли в 1938 году. Значит есть правда на свете !

В ЧК Гумилев держался мужественно, на вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил: - Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв. На стене камеры Кронштадской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи. Есть основания считать, что это последние стихи поэта.

В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.

Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.

Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой.

Свой трагический конец поэт предчуствовал еще в 1911 году.

Ни креста, ни могилы,
Только наспех зарыт,
Только звезды застыли,
Только вечность летит.

Ахматова , получается, проглядела всамделишного натурального героя, считая его каким-то пародийным Пьеро с африканским охотничьим антуражем. ( Здесь ссылка на его африканские стихи и песню на их слова. Зайдите . не пожалеете ! И не забудьте вернуться по стрелочке в браузере

). А она ведь хотела всю жизнь быть Музой при Истинном Герое и для нее осознать, что она сама ушла не просто от вот именно этого человека, а от Необыкновенного Героя, которым он, оказывается, был, а она не поняла - было бы тяжелейшим ударом. Но она этого так не поняла или не захотела понять. Увы! Роковая ошибка Музы.

Все ее воспоминания о Гумилеве носят маниакально целеустремленный характер (бессознательно, скорее всего): показать, что он от их разрыва потерял и всю жизнь по ей страдал, а она вот - нет; и последовательно изображать его "обыкновенным", в ее понимании "обыкновенности" , как антитезу "героического". Вот писал об себе Рыцарь Серебряного века о себе в своей же поэме.

Как в этом мире дышится легко!
Скажите мне, кто жизнью недоволен,
Скажите, кто вздыхает глубоко,
- Я каждого счастливым сделать волен.

Пусть он придет, я расскажу ему
Про девушку с зелеными глазами,
Про голубую утреннюю тьму,
Пронзённую лучами и стихами.

Пусть он придёт! я должен рассказать,
Я должен рассказать опять и снова,
Как сладко жить, как сладко побеждать
Моря и девушек, врагов и слово.

А если всё-таки он не поймёт,
Мою прекрасную не примет веру
И будет жаловаться в свой черёд
На мировую скорбь, на боль — к барьеру!

(«Рыцарь счастья»)

«Слава тебе, герой!»

В книге В.Полушина " Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта" есть такие слова : "По всему миру разлетелись сегодня книги поэта, золотые слова его живы и разгадываются до сих пор, хотя множатся диссертации о поэте на многих языках мира. И тайна у Гумилёва есть, и разгадка ее столь же проста, сколь и гениальна. Вера в себя превратила «колдовского ребенка» в романтика и сделала бессмертным русским поэтом! "

Памятник семье Гумилёвых расположен в городе Бежецк Тверской области, на родине Гумилевых. Постамент скульптурного ансамбля делит его на две эпохи. На удаленной бюст Николая Гумилева на гранитном постаменте и, сидящую в кресле, Анну Ахматову. На ближней рядом с ними в полный рост и с книгой в руках, словно идущий к людям, наш современник Лев Гумилев.

По мотивам http://www.peoples.ru/love/akhmatova_gumilev/ , http://www.5ka.ru/44/33269/1.html и прочих сайтов об героях поста..

Жанна Бичевская - Если можешь прости
Песня посвящена Анне Ахматовой и Николаю Гумилеву... Слова песни Жданов-Луценко.Музыка - Верхотурцев.